Новая книга известной российской писательницы Рады Полищук, продолжение саги о судьбе российского еврейства, попавшего в гигантскую мясорубку двадцатого века.

Первые книги этой саги – «Одесские рассказы, или Путаная азбука памяти», «Семья, семейка, мишпуха. По следам молитвы деда».

Лапсердак из лоскутов. А из чего еще можно сшить лапсердак – символ утраченного времени, если нет единого куска ткани, если даже самая прочная и самая невесомая в мире ткань – ткань воспоминаний – зияет гигантскими прорехами?

Словно лучом прожектора выхватывает писатель из тьмы забвения судьбы своих персонажей, полные тревог, радостей, печалей, мужества противостояния и веры.

Новая детская книга самого известного израильского писателя Меира Шалева с прекрасными рисунками художника Йоси Абулафия. Котенок Крамер живет в прекрасном доме, а во дворе столько всего интересного: и лягушки, и ящерицы, и улитки. Но однажды котенку все это надоедает и он решает отправиться в лес в поисках новых друзей. Лес темный и страшный, каких друзей он сможет там найти? Столкнувшись с реальной жизнью, он оказывается в опасности, но неожиданно те, кого он обижал, приходят ему на помощь. История дает пример прощения и понимания – и взрослым, и детям. И прекрасный повод для родителей поговорить с детьми о том, почему их любят, даже если они непослушны.

Когда американский сказочник Лаймен Фрэнк Баум (1856-1919) придумал Волшебную страну Оз, его полюбили дети всего мира. Его книги породили множество экранизаций и подражаний, в том числе и любимые всеми детьми России истории о волшебнике Изумрудного города. Этот замечательный писатель сочинил множество других занимательных историй. Открыв эту книгу, вы сможете познакомиться с ними. Озорные, полные юмора фантазии этого мастера будут интересны и детям, и взрослым.

В новую книгу известной писательницы Рады Полищук вошли повести, притчи, рассказы, в отдельный цикл выделены рассказы о маме. «И было так», – говорит нам автор, убежденная в том, что ей удалось из крупиц памяти, прапамяти, наития, из лоскутов старой одежды, из осколков посуды, забытых вещичек, словечек, поговорок воссоздать и оживить мир драмы, трагикомедии, а порой и подлинной трагедии людей, поведавших ей свою семейную мифологию.

Эта симфония по мановению дирижерской палочки легко превращала консерваторский зал то в Голгофу, то в тюремную камеру, где томится Дрейфус, то в белостокскую улочку, над которой реет белый пух погрома, то в каморку Анны Франк, то в ярмарочный балаган со скоморошьими дудочками, то в мрачные своды, под которыми происходит суд над Галилеем, то в московский магазин с тихо движущимися полупризраками женщин.

Весь консерваторский зал вставал, когда на сцену между музыкантами, стучащими смычками по пюпитрам, как-то боком начал протискиваться судорожно сжимающий собственные руки человек с чуть смешным петушиным хохолком, с косо сидящими очками – Шостакович.
Е.Евтушенко